Александр Журавлев — клинический психолог

О психологии как волшебстве интерпретаций

В попытках привести свою жизнь в порядок, люди часто налегают на тело: кормят его, лечат, заправляют таблетками и качают в спортзале. Хотя на самом деле корень проблемы зачастую находится в психике и ее процессах, которые также подвержены систематизации и логике. Сегодня PL говорит с клиническим психологом, Александром Журавлевым, о том, почему «наука о душе» так необходима каждому из нас.

Привет, Саша. Скажи, почему ты решил выбрать именно психологию?

Ты удивишься, но это случайно получилось. Моя мама хотела, чтобы я стал врачом, а я химию не знал. Мы вместе пошли подавать документы в приемную комиссию Удмуртского государственного университета, где нам рассказали о наличии такого направления подготовки как «Клиническая психология». Я подумал: это ведь тоже работа в больнице, тепло, светло и мухи не кусают, да и ЕГЭ, которые я сдал, подходили. Так все и вышло. О своем выборе ни разу не пожалел.

Чем отличается клиническая психология от других направлений?

Смотри, у меня диплом клинического психолога, но я учился на кафедре клинической психологии и психоанализа, где упор делался именно на психоанализ. Есть разные направления психологии: гештальт, общая психология, возрастная психология и т.д. Направление клинической психологии рассматривается в парадигме психоанализа, оно имеет дело с этимологией болезни с точки зрения сексуальности.

Сложно было, когда начал практиковать?

Университет хорошо подготовил меня к этому, потому что практика была уже со второго курса. Мы были в психиатрии, я работал с шизофрениками, алкоголезависимыми людьми, с людьми другого рода девиаций, в том числе с детьми. Я навидался и понял специфику работы уже тогда, поэтому когда начал проводить первые самостоятельные консультации, страха не испытывал. Другое дело, что поначалу я делал это очень коряво. Мне казалось, что достаточно объяснить человеку, откуда берется его болезнь, и у него все пройдет. Но, как ни странно, и при таком подходе были неплохие результаты.

Что ты имеешь в виду?

Я тогда работал со спортсменами. Мы старались понять, почему у них есть проблемы в спорте, почему иногда трудно дойти до пьедестала. Но проходило это так: человек сначала рассказывал мне, что его беспокоит, а потом я давал ему теорию психологии и психоанализа. Сейчас я понимаю, что это глупо. Поэтому обязательно нужно практиковать, учиться на своих ошибках, нарабатывать опыт. Те сеансы, которые я веду на сегодняшний день, коренным образом отличаются от того, что было раньше.

Как проходит сеанс?

Зачастую это зависит от клиента. Например, было несколько человек в моей практике, которые садились на диван и просто молчали. Мне приходилось задавать им наводящие вопросы, тормошить, раскрывать то, что внутри. В целом же стараюсь начинать без прелюдий. Когда клиент приходит, я прямо спрашиваю: «Что случилось?». Таким образом можно сразу подойти к сути и начать с ней работать. Есть люди, которые хотят просто выговориться, и им даже не особо нужна моя интерпретация, а с кем-то мы вступаем в диалог. Чаще всего я пытаюсь вопросами подвести человека к его проблеме, хочу, чтобы он сам осознал, где находится «корень зла». Когда клиент понимает, где кроется первопричина его проблем, алгоритм становится решаемым.

То есть очень важно, чтобы человек именно сам дошел?

Да, потому что он ведь может и в книге все прочитать, но ничего не понять, и необходимо, чтобы он сам соединил концы. Проблема — это именно бессвязность причины и следствия. Если какая-то травма произошла в прошлом, а человек о ней забыл, вытеснил из психики, то он часто не понимает, почему с ним происходит то, что происходит. Вот представь, мы с тобой сейчас конфликтуем и думаем, что проблема — сиюминутна, она сейчас. На самом деле, это не так. Проблема кроется, например, у меня в прошлом, и я накидываю ее на тебя, мы этот конфликт разыгрываем. Но чтобы найти положительное решение, необходимо смотреть не сюда, а туда, решать проблему там, тогда она решится здесь. Это как эффект бабочки, машина времени.

Это очень интересно! А самому психологу нужен психолог?

Конечно. Я много учусь, езжу на семинары, изучаю новые приемы работы над собой. Потому что личные проблемы психотерапевта могут влиять на работу с клиентами, и их просто необходимо прорабатывать до того, как это произойдет. Например, если у тебя проблемы в какой-то сфере, а человек приходит с такой же проблемой, то опасность начать работать не с ним, а с собой, проецировать свои жизненные ситуации на его опыт очень высока.

Сколько ты зарабатываешь на консультациях?

Хотелось бы больше☺. Индивидуальная консультация у меня стоит две тысячи рублей. При этом ценник у других психологов может быть и в десятки раз выше. Многие скажут, что и две тысячи — это дорого. Но за что мне платят эти деньги? За то, что я приношу людям мир, за то, что делаю их счастливыми. Как мне кажется, счастье стоит гораздо больше.

Вот ты сказал, что работал с разными людьми, но есть ли что-то, что тебя до сих пор удивляет?

Есть, конечно. Часто люди приходят с однотипными проблемами, решение которых мне дается довольно легко. Но бывают и такие сценарии, в которых нужно еще покопаться, чтобы понять первопричину. Психоанализ — это ведь как хорошо знакомая пьеса, которая предстает в бесконечном количестве интерпретаций. Текст написан буквами, черным по белому, но режиссерские ходы, порой, очень удивляют и вызывают невероятный интерес.

То есть психоанализ — это в какой-то степени творческий процесс?

Да, я считаю, что да.

В связи с этим вопрос. Я знаю, что ты придумал интересный формат работы и проводишь некоторые сеансы не тет-а-тет с клиентом, а в виде психологических встреч. Можешь рассказать подробнее?

Меня однажды пригласили на тренинг фитнес-инструкторов, где я должен был помочь им выработать клиентоориентированность. Я хорошо подготовился, хотел прочитать что-то вроде лекции. Они тоже с тетрадочками пришли, молодцы. Но перед самым началом я почему-то сказал: «Я могу сейчас все вам рассказать, а вы будете записывать, или лучше пообщаемся?» Конечно, все захотели пообщаться. Я понял, что людям важнее не слушать, а говорить, поделиться личным. Так родились психологические встречи.
На встречах такого рода мы затрагиваем абсолютно разные темы: взаимоотношения с родителями и партнерами, любовь, измены, смерть. У каждого есть возможность высказаться, поделиться своей болью, и, самое главное, — быть понятым. Для меня это как бальзам на душу, ведь я создал такое пространство, в котором люди могут быть собой, где могут не стесняться и не бояться осуждения. Здесь никто не покрутит пальцем у виска и не скажет, что ты не прав. Здесь люди учатся принимать себя и других. Несмотря на повсеместную уверенность, люди не одиноки в своих проблемах — это именно то, что психологические встречи призваны доказать.

Есть еще один интересный проект, который ты делаешь. Я сейчас говорю о «Нормально/аморально».

Это совместный проект с моим другом Павлом Андрамоновым. В команде также оператор Евгений Князев и маркетолог Алексей Кумачев. Это что-то вроде интернет-шоу, куда мы приглашаем известных людей города, чтобы обсудить насущные темы и вынести вердикт: нормально это или аморально. Например, встречаться с бывшим парнем подруги, жить на две семьи, не уступать место в общественном транспорте, читать личную переписку, вершить самосуд и так далее — это аморально или нормально? Ответ далеко не всегда бывает однозначным.

Например, что хорошего в том, чтобы читать личную переписку?

Ничего, если мы ведем речь о партнерах и друзьях: здесь подобные действия подрывают доверие и могут выявить факты, которые разрушают отношения между людьми. Другое дело, если родители читают переписки своих детей-подростков, чтобы уберечь их от неверных шагов, плохих компаний, наркомании, например. В таком разрезе вторжение в личное пространство уже не всегда будет строго отрицательным.

Какие у тебя дальнейшие профессиональные планы?

Недавно я записал курс лекций по психологии отношений. Надеюсь, что это станет началом чего-то большего. Я хочу работать не только на свой город, но и на Россию, хочу учиться, больше путешествовать, проводить не только живые, но и онлайн-встречи, работать через интернет. Современный мир предоставляет для этого большие возможности, и я хочу ими пользоваться. Это не значит, что я перестану работать по старинке: мне очень нравится живая работа. Но согласись, что набрать тысячу человек в одном городе и тысячу человек в интернете — задачи разные, и вторая, пожалуй, проще. Сейчас я стремлюсь к возможности работать из любой точки мира и ни от чего не зависеть. Надеюсь, у меня все получится.